ГУБАЙЛОВО

В начале XVII в. из состава Павшинской дворцовой вотчины была выделена деревня Чернево, пожалованная в поместье воеводе С. В. Волынскому. Затем за отличие в обороне Москвы против войска польского королевича Владислава Волынский получил Чернево в вотчинное владение, а в 1620 г. был пожалован новым поместьем, в которое вошли половина сельца Княжова, пустоши Овсянникова и Губайлова. Вторая половина сельца оказалась в поместье за князем Сицким.
Сельцо Княжово находилось в верхней части известной каждому красногорцу Черневской поляны. Оно впервые упоминается в 1544 г. как село Кокоринское княгини Марии Дорогобужской. Ее муж, Иван Осипович Пороша, был сыном князя Иосифа Дорогобужского, который в 1485 г. оставил Тверское княжество и перешел на службу к московскому князю. В 1530 г. они оба погибли во время неудачного похода на Казань. Единственный сын Марии Дорогобужской воспитывался вместе с малолетним царем Иваном IV, был его близким другом, но в 15 лет) стал одной из первых жертв его необузданной жестокости. После княгини Дорогобужской село за отсутствием наследников перешло в дворцовое владение. Новые помещики Волынский и Сицкий не приложили сил для его развития, оно опустело и не упоминается в последующих документах. Но через столетия прошло название "Княжово поле", закрепившееся за Черневской поляной у местных крестьян, и сохранились до наших дней следы большого пруда в верхней части поляны, который был когда-то в общем владении Волынского и Сицкого.
Заселив пустошь Губайлово, С. В. Волынский основал деревню, в которой в 1646 г. числились один крестьянский двор и двор бобылки, однако через несколько лет жители ее вымерли во время чумной эпидемии. После смерти воеводы пустоши Губайлова и Овсянникова достались его родственннику И. Ф. Волынскому, а Чернево, ставшее уже селом, где находились "церковь Николая Чудотворца деревянная, да крестьянских дворов 17, людей в них 52, бобыльских дворов 7, в них 17 человек", выкупил патриарх Никон.
По разному сложились в дальнейшем судьбы соседних селений. Село Чернево занимало выгодное положение в вотчине патриарха, оказавшись на пути из Москвы к строившемуся в это время Новоиерусалимскому монастырю у села Воскресенского на Истре. Многочисленные обозы со строительными материалами потянулись по вновь проложенной Большой Воскресенской дороге. Рядом с Черневом, за речкой Банькой, был построен "двор вотчинников", предназначенный не только Для содержания приказчика, но и для отдыха самого патриарха при поездках из Нового Иерусалима в Москву. Стремление  патриарха возвысить церковную власть вызвало опалу со стороны царя. До окончания работ па строительству монастыря Никон не появлялся в Москве. В 1664 г. он неожиданно приехал и, забрав из Успенского собора в Кремле патриарший посох - символ высшей церковной власти, решил перевезти его в Новый Иерусалим, чтобы основать здесь "церковную столицу". Посланная царем погоня настигла Никона в его доме в Черневе. После продолжительных споров посох был возвращен в Москву. Два года спустя Никон был смещен с поста патриарха и отправлен в ссылку. Популярность опального патриарха была велика среди верующих, и неудивительно, что столетие спустя монастырский двор Вознесенского девичьего монастыря в Черневе назывался в документах "дворцом". Многочисленные богомольцы, направлявшиеся в Новоиерусалимский монастырь, с благоговением посещали этот дворец, что приносило немалые доходы и монастырю, и местным крестьянам.
Благоприятным оставалось положение крестьян и после 1764 г., когда управление бывшими монастырскими владениями перешло в ведение вновь созданной государственной Коллегии экономии. К началу XIX в. село Чернево, в котором числилось 28 дворов и 175 жителей, настолько выделялось среди соседних селений, что составитель Экономических примечаний к планам Генерального межевания Московского уезда не удержался от его подробного описания:
"Хлеб и покосы средственны. Лес дровяной березовый и осиновый. Звери: зайцы, волки, лисицы. Птица: тетерева, куропатки, а при водах дикие утки, кулики. Крестьяне на оброке. Промысел имеют от постояльцев, проезжающих по Большой Волоколамской (она же называлась и Воскресенской.- Е. М.) дороге, а многие в зимнее время извозничеством. Зажитка богатого. Женщины упражняются в вязании на продажу чулков и колпаков".
Пустошь Губайлова при И. Ф. Волынском вновь заселяется и становится центром его вотчины - сельцом. Новый владелец, успешно продвигаясь на царской службе, при Петре I имел звание боярина, которое давалось теперь лишь нескольким десяткам приближенных к царю знатных феодалов. Подмосковное имение служило ему удобным местом для отдыха и охоты, о чем свидетельствует описание сельца Губайлова, в котором в 1676 г. были два двора вотчинниковых и 9 дворов "сокольничьих, хлебниковых и конюховых", позже добавляются дворы приказчика, скотников и поваров. После основания в 1683 г.; деревянной церкви Знаменья бывшее сельцо стало селом и получило двойное название Знаменское-Губайлово.
Казалось, теперь, когда Российское государство обеспечило прочность своих границ и надолго прекратились неприятельские нашествия на подмосковные земли, ничто не могло помешать расцвету крестьянского хозяйства. Однако чем больше росли богатства помещиков, тем больше тягот ложилось на плечи подневольных крестьян. Особенно сказалось это при Петре I, когда начавшаяся с поражения война против Швеции потребовала напряжения всех сил, вызвала неслыханные ранее рекрутские наборы и новые обременительные налоги, разорение крестьянского хозяйства, голод и бегство из родных мест.
В 1709 г. правительство вынуждено было провести новую перепись всего лишь через пять лет после предыдущей. О переменах, происшедших за это время в Губайлове, где количество жителей сократилось с 18 до 10 человек, свидетельствуют показания старосты: "Скотник Андрей Мокеев с детьми Андреем и Григорием бежали в прошлом году. Конюх Калина Тимофеев бежал в нынешнем году, а дети его Логин и Борис померли. Павел Минаев умре. Повар Прокофий Андреев за старостью отпущен на волю. Дворовый человек Кузьма Климов взят в солдаты, конюх Василий Лукьянов взят в солдаты; скотник Иван Васильев, конюх Пахом Кузьмин да конюх Федор Михайлов взяты в солдаты. Хлебник Федор Яковлев бран в драгуны, а дети его Василий, Иван да Яков померли. Повар Семен Яковлев взят в солдаты, а дети его Петр большой да Петр меньший померли. Конюх Иван Самойлов взят в солдаты. Деловой человек Федор Иванов и его сын Иван померли. Сила Дементьев пошел в солдаты волею. Кузьма Ларионов, сын кузнеца, бежал в 704 году".
Во второй половине XVIII в. Губайлово в качестве приданого перешло к Василию Михайловичу Долгорукому. Выходец из знатной семьи, которая претендовала на руководящую роль в России, но оказалась во враждебных отношениях с новой императрицей Анной Иоанновной, за что многие Долгорукие поплатились ссылками и казнью, он в 13 лет поступил на воинскую службу и через два года, за отличие в сражении при Перекопе, был представлен к первому офицерскому званию вопреки запрету императрицы. Только с приходом на престол Елизаветы Петровны, а затем Екатерины II он получил простор для исполнения своих честолюбивых замыслов и особенно прославился в 1771 г. во время очередной русско-турецкой войны, когда с 38-тысячной армией в течение месяца нанес два поражения вдвое и втрое превосходящим силам турецко-татарской армии и овладел всей территорией Крыма.
Екатерина II отметила успех Долгорукого богатыми подарками и присвоением ему титула Крымского. Она не упустила случая, чтобы навестить скромное село Знаменское-Губайлово, где числились лишь "дом господский деревянный" с регулярным садом и прудом и восемь крестьянских дворов. Поводом для этого послужило освящение каменной церкви, построенной в отсутствие Долгорукого его тестем бригадиром В. И. Волынским. Об этом событии свидетельствует запись, что "церковь каменного здания храма Знамения пресвятые Богородицы... освящена 1773 года декабря в 21 день при державе благочестивейшей, самодержавнейшей, Великий государыни императрицы Екатерины Алексеевны Всея России и при наследнике ея благоверном государе и Великом князе Павле Петровиче и Великой княгине Наталии Алексеевне преосвященнейшим Самуилом, епископом Крутицким и Можайским".
Долгорукий надеялся еще и на звание фельдмаршала, но не получил его и вышел в отставку в 1775 г. Видимо, к этому времени относится строительство усадьбы с каменным господским домом и двумя одноэтажными флигелями, просторным манежем и обширным пейзажным парком. Господский дом являлся копией московского дома Долгорукого (теперь часть Дома союзов). Он имел по семь окон по главному фасаду и на боковых, а со стороны сада его украшала полукруглая ротонда, завершавшаяся куполообразной кровлей. К сожалению, последующие переделки исказили первоначальный облик усадебной застройки, автором которой, по всей вероятности, был кто-то из видных архитекторов того времени.
Досуг отставного полководца скрашивался заботой об усадьбе да "военными действиями" против священника, у которого он самочинно захватил отмежеванные к церкви 17 десятин луга, выдавая взамен по собственному усмотрению необходимое количество сена, а то и попросту стравливал луг своими лошадьми.
Наконец, в 1780 г. В. М. Долгорукий-Крымский был назначен главнокомандующим в Москве. Современники передавали, что он отличался внимательным отношением к населению. Его дом в Москве был всегда открыт для дворян и для мещанского сословия, и бывший военачальник, больной подагрой, принимал посетителей и вершил свой суд, не отрываясь от дивана. Вместе с тем все канцелярские заботы он переложил на своего помощника, поставив лишь единственное условие - чтобы ни одна жалоба на главнокомандующего не могла "омрачить" императрицу. Когда в 1782 г. Долгорукий скончался, это вызвало, по отзывам современников, искреннюю скорбь многих московских жителей.
Долгорукий-Крымский и его вдова похоронены в церкви села Волынщина Рузского уезда. А Губайлово на многие годы осталось без хозяйского глаза. Сын полководца за заслуги отца в 19 лет был назначен командиром лейб-гвардии Семеновского полка и служил в Петербурге. В 1797 г. сменивший Екатерину II император Павел I выслал его в Знаменское, но через несколько месяцев разрешил возвратиться из ссылки.
Немалый урон нанесли хозяйству жителей отряды фуражиров наполеоновской армии, о чем сообщает сохранившаяся в архиве ведомость о разорении владельческих сел Московского уезда: "Господский дом весь разграблен и находящееся в нем имущество, крестьянский и господский хлеб весь взят неприятелем, также лошади и весь скот угнан". Пострадали и церковные служители. В доме знаменского священника расхищено было имущества на 1625 рублей, дьячка - на 573, пономаря - на 614 рублей, "и внутри домов все изломано".
После смерти В. В. Долгорукого в 1812 г. село перешло к его вдове Е. Ф. Долгорукой, которая была фрейлиной при царском дворе и так же мало обращала внимания на свое подмосковное имение. О дальнейшем упадке села свидетельствует, в частности, тот факт, что каменная церковь, с таким триумфом освященная в 1783 г., настолько обветшала, что к 1830 гг. служба в ней была прекращена. В 1836 г. Губайлово было продано надворному советнику П. С. Деменькову.
Новый владелец начал с того, что прикупил у крестьян "экономической" деревни Пенягино несколько десятин земли в двух верстах от Губайлова, на месте пересечения Большой Воскресенской дороги и речки Баньки, и основал здесь писчебумажную фабрику. Строения фабрики состояли из шести каменных и семи деревянных корпусов, в них размещались 39 "разного поименования машин и аппаратов", два паровых двигателя и один водяной, приводившийся в движение от плотины на речке Бане. На фабрике в 1843 г. числилось 202 рабочих и производилось на 100 тыс. рублей готовой продукции - "александрийской почтовой" и писчей бумаги. Наряду с наемными рабочими, которыми становились крестьяне из разных губерний, направлявшиеся на заработки в Москву, на фабрике использовался и труд собственных крепостных крестьян. Видимо, с этим связано резкое увеличение населения Губайлова - с 29 до 119 "душ мужеска пола", пополнившегося за счет переселения из других владений помещика.
Неизвестно, по какой причине крупное предприятие Деменкова через несколько лет прекратило работу. Сам он влез в долги и в 1845 г. продал купцу Харитову фабрику и усадьбу Губайлово с 260 десятинами земли, а оставшиеся 40 десятин земли со 119 крестьянами были проданы помещику фон дер Роппу. Количество земли в этом владении не соответствовало нормам, необходимым для обеспечения крестьянских наделов. Новый хозяин продал "лишних" 79 крестьян с их семьями помещице Мертваго, которая переселила их в деревню Хотяеву Смоленской губернии.
После новых перепродаж, носивших явно спекулятивный характер, в 1848 г. село Губайлово с оставшимися крестьянами и бездействующая фабрика соединились в руках отставного чиновника А. К. Галлера. Но и он не сумел наладить хозяйство. После его смерти в 1859 г. Губайлово было продано за долги с публичного торга. Штабс-капитан Константин Сергеевич Орлов приобрел село "с находящимися в нем двумя господскими каменными домами, двумя каменными флигелями, оранжереею, теплицею, скотным и конным дворами, садом и другими показанными в описи строениями, за исключением из продажи состоящей в имении фабрики".